«Справедливость – залог процветания» 

                                                                                                                     (пословица). 

 

         Разбой по  Уголовному  кодексу  Российской  Федерации является  преступлением  против  собственности.  И  хотя,   как  верно отмечает  А.И.Бойцов,  «по  способу   совершения  разбой -  наиболее  опасное  преступление из числа хищений» (Бойцов А.И. Преступления против собственности. СПб., 2002 г, с.459),    к  этому  составу   преступления  волне  должны  быть  применимы такие  институты  уголовного   права,  как  стадии,  добровольный  отказ  и др.  Опасность же нашла  отражение  в  более  строгих  санкциях.       

          В  части  1  статьи  162 Уголовного  кодекса  Российской  Федерации   понятие  «разбой»  изложено  в  следующей  редакции:

  «1. Разбой, то есть нападение в целях хищения чужого имущества, совершенное с применением насилия, опасного для жизни или здоровья, либо с угрозой применения такого насилия, - …».

         Разбой  -  это  единое   составное  преступление (преступление  против  имущества совершается с  применением  насилия  опасного для жизни или здоровья, либо с угрозой применения такого насилия,  то  есть хищение  имущества совершается  одновременно   с  преступлением  против  личности).   Составные преступления называют еще двуобъектными преступлениями, так  как они посягает на два объекта. Разбой,  в  частности,  относится к двуобъектным преступлениям:  основным объектом является право собственности, а  дополнительным – здоровье человека. Так  определил  законодатель. 

       Тот  факт,  что на  первом  месте  в  редакции  статьи  стоит  термин «нападение»,   дал  повод  считать  состав  формальным  и  усечённым,  так  как  разбой   начинается  именно с  нападения,  а  это,  по  мнению  Верховного  Суда  Российской  Федерации,  указывает на  то,  что  преступление  считается  оконченным  уже   с момента  нападения,  поэтому  говорить о наличии  стадии  покушения -  неуместно,   и неуместно  говорить  о  результатах нападения  (то  есть  не  важно  для  квалификации,  было   в  итоге  нападения  похищено  имущество  или нет).

 

       В  сознании  юристов  в  настоящее  время твердо  укрепилось  мнение,  подкреплённое  судебной  практикой  и разъяснениями  Верховного  Суда  Российской  Федерации: 

         а) разбой  -  это  формальный  состав  преступления (квалифицируется  как  оконченное  преступление  с  момента  нападения);  

         б)  разбой  -  это преступление  с  усеченным  составом (отсутствует   стадия  покушения). 

        Считаю  очень  спорным  такое  мнение,  ибо оно существенно  парализует  применение  ряда институтов  стройной науки  уголовного   права,  что   на  практике  влечет  в  подавляющем  большинстве  случаев  неправильную  квалификацию  и несправедливые   назначения наказания.

 

Идея признания  разбоя усеченным составом преступления - плод еще советского правоприменителя,  который  ставил  на первое  место  здоровье  потерпевшего,  а  не  действия  по  похищению  имущества.   Нынешнее  российское  правосудие  в  особенности    акцентирует   внимание  на  разбое как   агрессивном действии, всегда делая упор при  квалификации не на цель хищения имущества, т.е. не на преступный результат, и даже не на процесс, а на намерение,  на умысел. 

Насильственное завладение чужим имуществом как преступление давно известно правоведению. Однако сегодня в условиях социальных, экономических, политических и иных реформ корыстно-насильственная преступность приобретает все более негативные количественные и качественные характеристики, организованные формы, элементы криминального профессионализма.

 

Каково  мнение  ученых  по  вопросу  оконченности  разбоя? 

Сегодня разбой относится к составным преступлениям и законодатель, как и в  советское  время,  определил этот состав преступления методом усеченного состава, т.е. путем переноса момента окончания преступных последствий со  стадии  приготовления  сразу  на стадию покушения,  фактически  упразднив  стадию  покушения при разбое. Однако корыстно-насильственным посягательством разбой является постольку, поскольку совершающее его лицо ставит своей целью завладеть имуществом потерпевшего, и в качестве средства достижения этой цели применяет насилие, опасное для жизни или здоровья, либо угрожает применением такого насилия.  В этом случае в психологической модели поведения преступника доминирует желание завладеть чужим имуществом, и этот корыстный мотив определяет выбор средства достижения преступной цели  (см. А.Успенский О  недостатках  определений некоторых  форм хищения  в  новом  УК. «Законность», 1997 г., №  2, с.36;  Ахметсафин  Ш.Ш. О недостатках определения  формы  хищения -  разбоя  в  ныне  действующем  УК «Вестник ТИСБИ», 2001 г., № 4).

В то же время, если мы разбой признаем формой хищения, то, следуя доктрине уголовного права, всякое хищение предполагает нарушение чужого имущественного права и получение виновным вследствие противоправных действий результата - имущества. То есть фактически, как и грабеж, разбой должен признаваться оконченным "с момента утраты владения имуществом потерпевшим и перехода этого имущества во владение виновного"  (Фойницкий И.Я. Курс  уголовного  права.  Часть  Особенная.  Посягательства личные  и имущественные.  Спб, 1907 г., & 74). 

Более того, если мы говорим о разбое как о форме хищения, то определяющими показателями этого преступления являются два фактора: похищение чужого имущества и применение при этом насилия  (Н.Иванцова.  Разбой -  насильственное  хищение чужого  имущества.  Уголовное  право. 2003 г., № 2, с.35).

 

Тем не менее,  нередко в уголовно-правовой литературе характеристика разбоя как усеченного состава преступления обосновывается желанием законодателя усилить уголовно-правовую охрану отношений собственности и личности, т.е. защиты потерпевшего (Тенчов Э.С.   Квалификация  преступлений  против  социалистической  собственности.  Иваново, 1981 г., с.20;  Севрюков А.П..  Хищение имущества: криминологические и  уголовно-правовые   аспекты.  Москва,  2004  г., с.145). Как полагают в этой связи некоторые криминалисты, повышенная общественная опасность разбоя связана не только со способом его совершения, но и с тем, что рассматриваемое деяние посягает одновременно на несколько непосредственных объектов, а это уже повод, чтобы перенести момент окончания разбоя на раннюю стадию, независимо от того, завладело ли виновное лицо имуществом потерпевшего  или нет. 

Таким образом, сегодня разбой это особая форма хищения, не соединенная с нарушением права собственности, а лишь преследующая цель хищения чужого имущества. Иначе говоря, при разбое  как составе преступления против собственности, преступное деяние считается завершенным не с момента завладения имуществом, а с момента применения насилия к личности потерпевшего. Правомерно ли в данном случае в главе УК РФ о преступлениях против собственности на передний план ставить личность (человека), а не его имущество?

Если  да,  тогда  этот состав  (разбой) должен размещаться в иной главе УК РФ (преступления  против  личности), а поскольку такого не происходит, то и научные представления о разбое должны быть подвергнуты ревизии. Признавать же разбой оконченным, когда по сути своей корыстное посягательство еще не завершено, значит игнорировать социальную и психологическую сущность этого преступления, где насилие является элементом мотивации, а не просто средством достижения криминальной цели.

Отсюда прямо вытекает и вторая посылка: законодательное описание состава разбоя не должно иметь принципиальных отличий от характеристики других форм хищения. А раз так, то и момент окончания разбоя должен быть связан с реальной возможностью пользоваться и распоряжаться похищенным имуществом виновным лицом  (см.: Хилюта В.В. Разбой: от усеченного - к материальному составу преступления.  «Адвокат», № 8, август 2007 г.).

Вопрос не только в форме, но и в содержании рассматриваемого явления. Безусловно, вред, причиненный жизни и здоровью потерпевшего, должен служить критерием усиления уголовно-правовой защиты (А.Успенский.  О недостатках  определений  некоторых  форм  хищения в  новом  УК.  «Законность». 1997 г., № 2, с.35). Однако сегодняшнее использование в этом качестве момента окончания состава разбоя не столько защищает потерпевшего, сколько порождает проблемы как в теории, так и на практике,  вызывает  большие сложности  в  квалификации, дает  возможность  альтернативных  толкований, и,  как  следствие,  ведет  к  несправедливым   приговорам  и незаконным  осуждениям. 

         Основные  причины  кроются  в  следующем:

         -  недопонимание социальной сущности данной  нормы  закона,   ошибки  в    определении объекта  государственной  защиты и  неправильное определение объекта  посягательства  при квалификации;   

         - трудности  в  доказывании  и  квалификации разбоя  в  следственно-судебной практике;

         -   неразвитость  учения  о  стадиях осуществления  преступного намерения;

         - неразвитость учения  о  «негодном  объекте»  и «негодных  средствах»  при  посягательстве;  

         -   недостаточный  анализ  умысла и  цели  нападения;

          - неправильная  квалификация действий,  совершаемых после применения  насилия  (после  нападения),  совершенного  не  в  целях  хищения, но решивших  похитить чужое  имущество  у  потерпевших  после  их  избиения.

 

        Примеры  из судебных  решений,  вызывающие  вопросы  по  квалификации судебных  решений:

1.          Несовершеннолетние  Б. и  Г.  договорились, что  Г.  по  Интернету  вызовет «для  шугаринга»   гражданина  Ш.,  которого  встретит  около  станции метро  «Площадь  Ильича»  и  поведет  к  себе  домой.  По  пути  Г.  планировал  неожиданно  нанести  удары  Ш.  и  отнять  у него  телефон.  Б.  должен  был  сопровождать  Г.  по  пути  следования  от метро, и  в случае,  если  Ш.   попытается  задержать  Г.,  -  помочь  последнему освободиться  и  убежать  с похищенным  телефоном.  Однако,  когда  Г.  ударом  в  скулу сбил  Ш.  с  ног  и  начал  по  карманам  искать телефон  вместе  с  подбежавшим  Б.,  потерпевшего  начало  сильно  трясти.  Б. и  Г.  испугались,  что Ш.  может  умереть,  приподняли  его  с  земли  и начали  тереть лицо  снегом,  чтобы  привести  в  себя.  Потерпевшего  быстро перестало  трясти,  после  чего   Б. и  Г.  убежали,  ничего  не  похитив.  Буквально  через несколько  минут  потерпевший  с  нарядом  полиции  задержали  нападавших.  

Позиция  защиты: 

Было ли нападение?  -  Было.  Но  с  какой  целью? -  С  целью  грабежа.

В  результате  ничего  похищено не  было.   У  потерпевшего   в  результате  медосвидетельствования  обнаружена  небольшая  гематома  на  левой  щеке,  вреда  здоровью не причинено.  Но  Ш.  заявил  в  полиции,  что  ему  было  страшно  и  он  опасался,  что  его  могут  бросить  под  поезд (недалеко   проходила    железная  дорога).  

Позиция  обвинения  в суде:

Было  нападение по  предварительному  сговору  и  потерпевшему  было  страшно  за  свою жизнь,  а  значит  нужно  рассматривать эти действия  как оконченный  состав  именно  разбоя,  а  не грабежа.

Суд: Таганский  районный  суд  города  Москвы квалифицировал  эти  действия  несовершеннолетних  Г. и  Б.   как  оконченный  разбой,  совершенный  группой  лиц  по  предварительному  сговору  (ч.2 ст.162  УК  РФ).   Приговоры  обоим  обвиняемым оставлены  без изменений. 

 

2.          Прибывшие  в   Москву   из  Армении  М.,  К.  и  Г.   договорились  похищать  имущество  следующим образом:    М.  должен  был знакомиться по  Интернету  с  лицами  нетрадиционной  ориентации  либо  с одинокими женщинами  систематически   посещающими  фитнес-центы,  рассчитывая,  что у  этой  категории граждан  «водятся  большие деньги»,  устанавливать  с ними  отношения,  вплоть до  совместного интимного  времяпровождения   в  их квартирах,  а узнав  места  хранения  ценностей,  вместе с   неожиданно   прибывшими в эти  квартиры  К.  и  Г.  -  забирать  имущество   потерпевших.  Таким  образом,  они  похитили  имущество в  особо крупных   размерах  у  одного мужчины  и  одной  женщины  в  городе  Москве.  

Телесных  повреждений никому  из  потерпевших не  причинялось.  Женщина  показала,  что ее  все  трое находившихся  в квартире  мужчин попытались  связать ей  ноги  скотчем   и запереть  в  ванной,  чтобы не  мешала  похищать  имущество,  но  она  легко освободилась  и  попыталась  воспрепятствовать выносу  ценностей  из  квартиры,  став  на пути  похитителей.   Ей  не  удалось  воспрепятствовать   выносу  похищенного из  квартиры,  так  как  один  из  похитителей  достал  пистолет  и  потребовать  «уйти  с дороги».  Они  уехали  на  ее  автомобиле. 

Позиция  обвинения: Был  совершен  разбой  организованной  преступной группой,  с применением  оружия -  пистолета.  

Позиция  защиты:  Был  совершен грабеж группой  лиц  по  предварительному  сговору,  без  применения    насилия,  опасного для  жизни и здоровья.  Пистолет,  во-первых,   не  применялся для  преодоления  сопротивления  потерпевших  при хищении,  а,  во-вторых,  все  грабители  зафиксированы  на  камерах  видеонаблюдения,  пистолет  у них не обнаруживался,  не  было  никакой  необходимости его  использовать. 

Суд:    наличие  пистолета  не доказано,  но   имелось   численное,  гендерное  превосходство  нападавших,  что  создавало  угрозу  жизни  и здоровья. 

Нагатинский  районный  суд города  Москвы  приговорил  М.,  К.  и  Г.   по  ч.4  ст.162  УК  РФ   к   10 годам  лишения  свободы. 

 

3.          К.  поссорился  со  своей   девушкой   из-за  сильного  пристрастия  его  к  алкоголю.  Сидя  у  подъезда  ее  дома  с  литровой  пластиковой  бутылкой  пива,  он  увидел,  что  в  подъезд  зашел  незнакомый парень  с  тортом.   К.  решил,  что молодой  человек  идет  к  его  девушке,  забежал  следом  в  подъезд,  нагнал  молодого  человека  и ударил  сзади  по  голове пластмассой  бутылкой  с  пивом,  отчего  парень  упал.    К.  из  его кармана  достал  паспорт,  чтобы  узнать,  где  проживает  его  «соперник»,  и вышел  с  ним  из  подъезда,  где  сразу был задержан.  В  паспорте  оказалось  100  рублей.

Солнцевский  районный  суд города  Москвы  приговорил   К.  за  разбой к  длительному  сроку  лишения  свободы. 

 

4.          ОМОНовцы  Б.  и  Т.  после  работы  выпили  пива  и  на  такси  поехали  по домам.  По  пути Б.  решил  «добавить»  и  попросил  таксиста  остановиться  «у  палатки».  Вернувшись  с  пивом,  он матом  выругался  в  адрес  нерусского  продавца,  на  что  таксист  сделал  ему  замечание,  так  как  сам  был  той  же национальности.  Это  вызвало гневную  реакцию  Б.,  который  схватил  таксиста  сзади за  свитер  и  начал  этим  захватом  его душить.  Дремавший  на  переднем  сиденье    автомашины Т.  проснулся  и  успокоил  Б.,  помог  освободиться  таксисту-водителю  от  захвата  сидевшего  сзади  Б.  Таксист  в  это  время  выскочил из  машины  и побежал  вдоль дороги.  Т.  пересел  за  руль  и  они  поехали  вдогонку  за  таксистом,  чтобы  успокоить  и  отдать  автомашину.  Оказалось,  что таксист  увидел наряд полиции  и  побежал  к ним.  Туда же  подъехали  Б. и  Т.  

Чертановский  районный  суд  города  Москвы   в  итоге  осудил  обоих   ОМОНовцев    к длительным  срокам  за  оконченный   разбой  (нападение  и  похищение  автомашины),  несмотря на  то,  что  потерпевший  просил    не наказывать  Т.,   так  как  он   наоборот  помог   ему  освободиться  от  Б.   

 

5.          Е.  в позднее время,  с целью завладения кейсом С., совершил на него нападение, которое суд признал опасным для жизни и здоровья потерпевшего. Однако в результате завязавшейся драки Е. не удалось изъять имущество С., в результате чего он попытался скрыться, но был задержан патрульно-постовой службой.

Как видно из указанного примера, к С. действительно было нападение и применено насилие, опасное для его жизни и здоровья, однако Е. не удалось завладеть имуществом С.

Действия Е. были квалифицированы  как оконченный разбой.

 

В  пункте  6  Постановления  Пленума  Верховного Суда  Российской  Федерации   от  27  декабря  2002 года  №  29  «О  судебной  практике по делам  о  краже, грабеже  и разбое»  записано:

«…6. Кража и грабеж считаются оконченными, если имущество изъято и виновный имеет реальную возможность им пользоваться или распоряжаться по своему усмотрению (например, обратить похищенное имущество в свою пользу или в пользу других лиц, распорядиться им с корыстной целью иным образом). Разбой считается оконченным с момента нападения в целях хищения чужого имущества, совершенного с применением насилия, опасного для жизни или здоровья, либо с угрозой применения такого насилия» (https://base.garant.ru/1352873/).

 

 Возникает  вопрос:  Почему  кража  и грабеж  считаются  оконченными  с  момента  изъятия  имущества  у  владельца  и  возможностью  им распорядиться  похищенным,  а разбой  считается  оконченным с  момента  нападения?

Указанное  выше  разъяснение  Верховного Суда  РФ  безусловно ведет  к  казусным   и несправедливым  судебным   приговорам  (их  можно  привести  десятки, наряду  с  упомянутыми  выше).  Одинаковая  квалификация  будет  как  при  нападении  группы  лиц и  изъятии ценностей  на огромные   суммы,  так  и  при  неудавшихся  попытках  хищения  имущества.  

Это  справедливо?  -  Конечно нет.   

Следовало  бы учесть основополагающие  факторы:

Разбой,   также  как  и обозначенные в  указанном  выше  Постановлении  Пленума  Верховного Суда  РФ  кража,  грабёж  -  относятся   к  одной главе  21  УК  РФ «Преступления  против  собственности».    В  центре  внимания   является  именно  собственность.  Преступное  воздействие  связано  с незаконным  завладением  собственностью  (также,  как  и  вымогательство,  мошенничество  и  ряд  других  составов преступления,  помещенных  в  главу  21  УК  РФ).  

Стадии  совершения  этих преступлений  необходимо  рассматривать  именно  в  плоскости  завладения  собственностью:  

-  путем  кражи, 

-  путем  грабежа,

-  путем  разбоя,

-  путем   вымогательства,

-  путем  мошенничества  и  т.д. 

 Игнорирование  основного  объекта  посягательства в  разъяснениях Пленума  Верховного  Суда  РФ  и  в  ряде  судебных  приговоров,  где   на  первое  место  ставят не  собственность  (забывая,  в  какой  главе  УК  РФ   находится  состав  преступления),  а  иные  признаки и  вторичные объекты  посягательства  разбоя,  исходящие  от  пути,  способа  завладения    собственностью -  ведут  к  ошибкам в  квалификации и  несправедливости   судебных  приговоров.   

Поставив  на  первое  место  «нападение»  как  способ разбойного завладения  имуществом (хотя  термин  «нападение»  -  признак    преступления  против  личности) либо «вымогательство» (хотя  сам по  себе  этот  термин  чаще  всего  не   содержит  какой-либо  опасности,  пока  не начинается  насилие)   действия  квалифицируют  в  настоящее  время  как  оконченные  составы преступлений:

а)   разбой  с  момента нападения,

б)  вымогательство  с  момента  требования передачи  имущества.

Это не  соответствуют  закону, ибо это  пути (способы),  избранные  преступниками для      завладения   собственностью.    Это  посягательства  на дополнительный  объект  - жизнь и здоровье  потерпевшего,  поэтому они должны  быть  поставлены  при квалификации на  второе  место.  В  противном  случае  получается,  что  при  таких  незаконным  подходах  при квалификации  действий  обвиняемых  суды  выносят  очевидно  несправедливые  приговоры,  когда  имущество  нападавшими  или  вымогавшими  не получено,  а  нередко  и  вообще  не могло  быть получено.  

Кроме  того, такой  подход  необоснованно,  по  мнению  автора,   «гасит»  стадии покушения  по отношению  к  этим  составам преступления.  И, кстати, стадии  по  отношению  к  завладению  собственностью.  Это  явно  противоречит понятиям  общей  части  УК  РФ  и  науке  уголовного  права  России.  Ошибка,  как  я указал  ранее,    в   том,  что  на  первом  месте  при  квалификации  таких  преступления  должны  быть действия  преступников  относительно  похищаемой  собственности (готовится  завладеть  -    покушается  завладеть  -  завладел),  а не  воздействие  на  личности владельцев  имущества.  «Напал»  - не значит,  что  уже завладел  имуществом  путем  разбоя;  «потребовал  передачи» чужого  имущества  -  это не значит,  что он  им  уже завладел  путем  вымогательства.  Это  все  же преступления  против собственности.   Значит должны  быть  стадии  приготовления и  покушения.  Разбой  необходимо  считать   не  формальным  (с  момента  нападения),  а  материальным  составом  преступления,  то  есть  считать  оконченным  с  момента  завладения  собственностью,  а  не  с  момента  нападения.

Таким  образом,  кража,  грабеж, разбой,  вымогательство должны  считаться оконченными  преступлениями   с  момента  завладения  имуществом  и  возможностью  им  распоряжаться.  Это  соответствует  как теории  российского  уголовного  права,  формировавшегося  не одно столетие,  так  и   понятиям  общей  части  Уголовного кодекса  Российской  Федерации. 

 

Правосудие  в  России  и  наука уголовного  права  ранее  относила  разбой  к  материальным  составам  преступлений.    

Сравнивая   понятия  в  уголовном  праве  и  правоприменительной  практике  нынешней  России  и России второй половины  19  века,  невольно  бросается  запущенность науки  уголовного  права  в настоящее время,  что  ведет к  ошибочной  квалификации  и  к  несправедливым  осуждениям  на  необоснованно  большие  сроки  лишения  свободы.  

В  частности,  стадии  совершения  преступлений   в конце  19  века  были расписаны глубоко научно,  детально  и  всесторонне  по  сравнению  с  нынешним  поверхностным  «ликбезом» (лишь  констатация  пункта  Постановления  высшей  судебной инстанции).  

Разбой  согласно   науке  уголовного  права  России  второй половины  19  века -  начала  20  века  бесспорно являлся  материальным  составом  и  считался  оконченным  преступлением  именно  с  момента  завладения  имуществом  собственника.  Разбой  имел  стадии,  начиная  от намерения  и заканчивая  завладением  собственностью,  применялись  институты  покушения  на  негодный  объект,  а  также  покушение  с негодными  средствами.     Применительно  к  разбою можно было применять  положения добровольного  отказа.  Четко  прослеживался  умысел  именно  на  завладение  имуществом.  Вот  как  описывается  материальный  состав  преступления  в  учебнике  «Основные  начала  науки  уголовного  права.  Общая  часть  уголовного  права»  профессора  Императорского Московского  Университета С.В.Познышева (Москва,  Издание  А.А.Карцева,  1912):

«…Состав  материальных  преступлений  предполагает наступление определенного  внешнего результата,  в  причинении  которого они  и заключаются.  Одно  совершение субъективных  тех  либо иных  действий,  направленных  к достижению этого результата, при условиях, которые будут  указаны  ниже,  может  составить покушение,  но не  образовать полного  преступления.  К  числу  материальных  составов   преступлений  принадлежат, например,  убийство,  разбой,  мошенничество  и т.д.» (стр.134).

С  середины XIX в.  российский законодатель изменил свои представления об общественной опасности разбоя: в разное время это были наход, наезд, грабеж,  и стал его рассматривать как посягательство не на личность, а на имущество (Вьюнов В.М. Становление состава разбоя в российском уголовном праве.  «Сибирский юридический вестник». 2002 г., № 3; Доўнар, Таісія Іванаўна.  Развiцце асноўных iнстытутаў грамадзянскага i крымiнальнага права Беларусi у XV-XVI стагоддзях.- Мiнск, 2000 г., с.с.164-165).

Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года, а также Уголовное уложение 1903 года  признавали разбой оконченным преступлением с момента утраты владения потерпевшим и переходом имущества во владение виновного (Фойницкий И.Я. Указ. соч. § 74; Елисеев С.А. Преступления против собственности по Уголовному уложению 1903 г. «Сибирский юридический вестник». 2001 г., №  4).

В случае же, если лицо намеревалось завладеть имуществом и прибегало или пыталось прибегнуть к насилию (физическому или психическому), то такого рода деяния рассматривались как наказуемое покушение.

Таким образом,  в  дореволюционном уголовном праве разбой как форма похищения признавался материальным составом и  это  не  вызывало спорных  вопросов  у  ученых-юристов.  

 

Разбой  в  зарубежном  праве:  формальный  либо материальный  состав?

Полагаем, что в данном случае будет нелишним в сравнительно-правовом аспекте ознакомиться с регламентацией уголовной ответственности за разбойные нападения в зарубежном праве.

Так,  в германском уголовном праве в соответствии с § 249 УК,  разбой считается оконченным преступлением, когда лицо устанавливает беспрепятственное господство над изъятым предметом (Жалинский А.Э. Современное немецкое уголовное право.- М., 2006. С. 439). 

Такой же подход сохранен и в § 280 УК Республики Польша, где ответственность за насильственный грабеж или разбой наступает для тех, кто совершает хищение, применяя при этом насилие или угрожает его немедленным применением (Хилюта В.В. Охрана имущественных отношений в Республике Польша // Magazyn Polski. 2006. N 3, 4. S. 41-44).

 В соответствии с ч.1 ст.211 УК Румынии,  разбой - это кража, совершенная посредством применения насилия либо угроз или путем приведения потерпевшего в бессознательное или беспомощное состояние. Во французском уголовном праве похищение (которое в нашем понимании объемлет кражу, грабеж, разбой с применением насилия также признается оконченным с момента изъятия вещи  (Клепицкий И.А. Имущественные преступления (сравнительно-правовой аспект) // Законодательство. 2000. N 2. С. 72).

В английском и американском уголовном праве понятие насильственного разбоя (роббери или ограбление) в основном схожи, и если в США ограбление рассматривается как незаконное завладение имуществом путем устрашения, использования силы или угрозы ее применения  (Хижняк Д. Понятие грабежей и разбойных нападений в США // Законность. 2002. N 4. С. 55; Уголовное законодательство США // www.crime.vl.ru),  то в Великобритании "лицо виновно в ограблении, если оно совершает кражу и непосредственно перед этим или во время этого с указанной целью применяет силу к какому-либо лицу либо запугивает его или пытается запугать лицо тем, что к нему будет немедленно применена сила".  Однако в обеих странах ограбление считается оконченным с момента завладения имуществом. В случае, когда обвиняемый использует силу для совершения кражи, но не достигает своей цели, такого рода дела рассматриваются как нападение с намерением ограбить (см.: www.zakon.ronl.ru / 6687_1-15.shtml).  Более того, вышеназванные страны не являются неким исключением из общего правила, скорее наоборот, разбой (ограбление, роббери, грабеж и т.д.) здесь неотделим от похищения (vol, theft) и в целом является оконченным составом преступления с момента завладения имуществом (вещью) потерпевшего. Эту же идею подтверждают Уголовные кодексы Аргентины (ст. 164), Японии (ст. 236), Австрии (§ 142), Испании (ст. 242), Швейцарии (ст. 140), Италии (ст. 628) и других стран  (см.: Кочои С.М. Уголовное законодательство России и зарубежных государств о посягательствах на собственность.- М., 2006; Решетников Ф.М. Буржуазное уголовное право - орудие защиты частной собственности.- М., 1982).

 

Усеченный же состав разбоя сохранился в большинстве своем в бывших республиках СССР, где и по настоящее время разбой считается оконченным с момента нападения.

По  моему  мнению,  это  несправедливая деградация  в  уголовном  праве  Российской  Федерации.  С  1645  года  Соборным  уложением  констатировалось,  что  судить  нужно  за  конкретные дела,  а  не  за  намерение.  В  нынешней  России  пошел  явный  перекос  в  правосудии со  стороны  объективной  реальности  на   осуждение  лишь  за  умысел  (намерение).   Это  доказывает  факт  того,  что  наука  уголовного  права  сделала  много шагов  назад,  а  не  вперед,  как  бывает  в  цивилизованном  обществе. 

 

Искривления  в  трактовке норм  уголовного закона  ведет  к  незаконным, необоснованным  и несправедливым  приговорам. 

         Меня  как  юриста,   адвоката  беспокоят  тенденции  несправедливости  в разъяснениях  высшей  судебной инстанции  России,  а  также  пассивность  ученых-юристов  в  требовании  устранения  таких  разъяснений,  противоречащих  науке  уголовного  права:  см. статьи:  «Вандализм  в  уголовном  праве  России:  цели  и  исполнители»  https://www.bezzakonov.net/single-post/2019/02/02/01;  «Отличие  грабежа  и разбоя»; «Какое образование  у  авторов  таких  Постановлений?»  и  многие другие.

 

        Какие  действия  должны  быть  совершены,  чтобы   сам  факт нападения  уже  считать  оконченным  разбоем?  Проанализируем  это  понятие  и  его содержание.

 

        Во-первых,  рассмотрим  насколько  разнятся  признаки  разбоя  по  УК  РСФСР и  УК  РФ?       

К признакам разбоя по  УК  РФ  относятся:

·         нападение;

·         цель  нападения  —  хищение  чужого  имущества;

·         совершение нападения с применением насилия;

·         применение насилия, опасного для жизни или здоровья, либо угроза применения такого насилия.

В УК РСФСР 1960 года разбой определялся несколько  иначе:  нападение  с  целью  завладения имуществом, соединенное с насилием, опасным для жизни и здоровья лица, подвергшегося нападению, или с угрозой применения такого насилия. Прежний уголовный закон к признакам разбоя относил:

·         нападение;

·          цель  нападения  —  завладение  имуществом;

·         соединение нападения с насилием;

·          насилие, опасное для жизни и здоровья, либо угроза применения такого насилия.

Нетрудно заметить, что конструкция состава разбоя в УК РФ и УК РСФСР существенно отличается. Вряд ли можно согласиться с мнением Р.Д.Шарапова о том, что в кодексах «объективная сторона разбоя определялась почти одинаково,  мол,  имелись лишь редакционные различия относительно описания насилия, а также связки нападения, физического и психического насилия» (Шарапов Р.Д. Физическое насилие в уголовном праве. СПб., 2001 г., с.75). 

В УК РФ использованы признаки: «совершение нападения с применением насилия» и «применение насилия, опасного для жизни или здоровья, либо угроза применения такого насилия»; в УК РСФСР: «соединение нападения с насилием» и «насилие, опасное для жизни и здоровья, либо угроза применения такого насилия».

 

Понятие  и  соотношение  объективных признаков состава разбоя по УК РСФСР и УК РФ.

1.    Каково содержание  понятий «нападение», «соединение нападения с насилием», «совершение нападения с применением насилия», «насилие, опасное для жизни и здоровья, либо угроза применения такого насилия», «применение насилия, опасного для жизни или здоровья, либо угроза применения такого насилия»  и  как соотносятся между собой признаки «нападение» и «насилие, опасное для жизни и здоровья, либо угроза применения такого насилия», «применение насилия, опасного для жизни или здоровья, либо угроза применения такого насилия»?

В научной литературе применительно к составам разбоя и бандитизма имеются сходные определения понятия «нападение». Так, В.А.Владимиров, анализируя  хищение,  совершенное  путем разбоя, определяет сущность нападения в его составе как «активное и неожиданное для потерпевшего агрессивное действие, создающее реальную опасность немедленного и нею посредственного применения насилия над личностью, подвергшейся нападению, с целью завладения социалистическим имуществом» (Владимиров В.А., Ляпунов Ю.И. Ответственность за корыстные посягательства на социалистическую собственность. Москва, 1986 г., с.111).

Несколько иное определение понятия «нападение» предлагает Г.А.Кригер: «Нападение при разбое, представляя внезапное насильственное воздействие на потерпевшего, может быть как открытым, т.е. осознаваемым лицом, подвергшимся нападению, или третьими лицами, так и выражающимся в неожиданном и никем не наблюдаемом воздействии на лиц, которые и сами могут не сознавать факта нападения (удар сзади, выстрел из засады  и  т.  п.)» (Кригер Г.А. Квалификация хищений социалистического имущества. 2-е изд., испр. и доп. М., 1974 г., с.128).

 Л.Д.Гаухман придерживается мнения, что нападение при разбое следует определить как «действие, являющееся элементом объективной стороны состава разбоя и характеризующее собой связь между посягательствами на собственность и личность, которая обусловливает единство этих посягательств» (Гаухман Л.Д. Насилие как средство совершения преступления. — М., 1974 г., с.108.).

«Длительное время легального определения признака нападения, - как  верно  отмечает П.Агапов, - наиболее сложного по своему содержанию и спорного в теории уголовного права   (Владимиров В.А. Квалификация похищений личного имущества. М., 1974 г., с. 62), не существовало» (П.Агапов. Уголовно-правовая характеристика нападения при бандитизме «Уголовное право»,  2005 г.,  № 6, с.4). 

Пленум Верховного суда РФ в Постановлении от 21 декабря 1993 года  № 9 «О судебной практике по делам о бандитизме» разъяснил, что «под нападением следует понимать действия, направленные на достижение преступного результата путем применения насилия над потерпевшим либо создания реальной угрозы его немедленного применения. Нападение вооруженной банды считается состоявшимся и в тех случаях, когда имевшееся у членов банды оружие не применялось» (п. 8). Впоследствии это разъяснение было воспроизведено  в  п. 6  Постановления  Пленума  Верховного суда РФ от 17  января 1997 года  № 1 «О практике применения судами законодательства об ответственности за бандитизм».

В юридической литературе определение, данное Верховным Судом РФ, было подвергнуто критике. Так, С.Кочои считает, что в «данном определении “нападения” не указан один важный признак  -  внезапность действий виновного. Кроме того, Пленум Верховного суда РФ в  цитируемом  постановлении  применение  насилия превратил в способ нападения (о чем указывает слово “путем”)». (С.Качои. Разбой (некоторые вопросы квалификации). «Уголовное право»,  2000 г., № 2, с.28).

По мнению П.Агапова: «…данное определение является слишком обобщенным и не в полной мере раскрывает уголовно-правовую  сущность нападения… Нападению при бандитизме присущи следующие признаки. Во-первых, это всегда агрессивное, активное действие. Во-вторых, нападение ориентировано на достижение преступного результата, какой-либо преступной цели (завладение имуществом, совершение убийства и т. д.). В-третьих, это обязательно неспровоцированное воздействие на указанные в законе объекты. Неспровоцированность означает отсутствие побуждения со стороны потерпевших к заведомо вредным для них действиям. В-четвертых, нападение сопряжено с применением насилия в отношении потерпевшего (физическое насилие) или созданием реальной угрозы его немедленного применения (психическое насилие)».

Сходное определение понятию нападения дает Т.И.Нагаева: «Нападение - это процесс неспровоцированного противоправного открытого или скрытого внезапного насильственною агрессивного воздействия на потерпевшего, совершаемый против или помимо его  воли, либо на объекты, указанные в законе, и направленный  на  достижение   преступной   цели»  (Нагаева Т.И. Уголовно-правовая оценка нападения: Автореф. дис. канд. юрид. наук. — М., 2005, с. 9).

Н.Иванцова утверждает: «Законотолкователь, в качестве которого в данном случае выступает Верховный Суд РФ, вполне справедливо оценил сущность акта нападения, которая сводится к насильственному достижению поставленной цели» (Н.Иванцова. Разбой -насильственное хищение чужого имущества.  «Уголовное право»,  2003 год, № 2, с.35).

С такими толкованиями понятия нападения согласиться нельзя, -  считает М.П.Редин, поскольку под нападением Пленум Верховного суда РФ, а также вышеперечисленные авторы фактически понимают посягательство с целью, например, убийства, сопряженное с непосредственным приведением преднамеренного в исполнение (применением насилия). Правильное понимание анализируемого понятия кроется в учении о стадиях осуществления преступного намерения. Под нападением следует понимать такую деятельность банды по реализации преступного намерения, при помощи которой должны быть осуществлены действия (бездействие), непосредственно направленные на исполнение конкретного преступления (например, убийство). То есть это оконченное умышленное создание бандой условий   для   осуществления   действий   (бездействия), непосредственно направленных на исполнение конкретного преступления.  К  тому же нападение не может быть совершено с применением имеющегося у членов банды оружия. Применению оружия предшествует нападение, а лишь затем посягательство. И только посягательство сопрягается с непосредственным приведением преднамеренного в исполнение - применением насилия (М.П.Редин.  Разбой (понятие,  конструкция  состава).

 

2.    Понятие насилия в составе разбоя ни в законе, ни в постановлениях высшей судебной инстанции также не определено, но мнения исследователей относительно его содержания в основном совпадают. 

Так, В.А. Владимиров отмечает: «Таящаяся в нападении опасность насилия реализуется путем непосредственного физического воздействия на личность потерпевшего, т.е. оно должно сочетаться с таким насилием, которое осуществляется либо мускульными усилиями, непосредственно физической силой нападающего, либо путем использования орудий насилия. Но нападение может сочетаться и с угрозой непосредственным применением насилия, высказанной устно, совершением конклюдентных действий путем демонстрации оружия и др.» (Владимиров В.А., Ляпунов Ю.И. Указ. соч.,  с.с.111-112).

Пленум Верховного суда РСФСР в постановлении от 22  марта 1966 года № 31 «О судебной практике по делам о грабеже и разбое» разъяснил, что «введение в организм потерпевшего опасных для жизни и здоровья сильнодействующих, ядовитых или одурманивающих веществ с целью приведения его таким способом в беспомощное состояние и завладения чужим имуществом, - должно квалифицироваться как разбой» (абзац второй п.8). Впоследствии в постановлении от 27 декабря 2002 года  №  29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое» Пленум Верховного Суда РФ уточнил эту позицию и разъяснил, что «в случаях, когда в целях хищения чужого имущества в организм потерпевшего против его воли или путем обмана введено опасное для жизни или здоровья сильнодействующее, ядовитое или одурманивающее вещество с целью приведения потерпевшего в беспомощное состояние, содеянное должно квалифицироваться как разбой» (абзац четвертый п.23). Однако, у С.Кочои законность разъяснения Пленума Верховного Суда РФ вызвала определенные сомнения. Он отмечает: «Дело в том, что оно не учитывает законодательного определения разбоя как нападения с целью хищения. Если введению в организм потерпевшего опасных для жизни и здоровья веществ не будет предшествовать нападение  и если само такое введение не будет элементом насилия, примененного к  потерпевшему, то вряд ли в таком случае можно будет говорить о наличии разбоя» (С.Кочои. Указ. ст., с.28). Однако в преступлениях, совершаемых с прямым умыслом, насилие без нападения невозможно. Еще ранее аналогичное мнение, но в более категоричной форме, высказал Е.Каплан: «Спаивание спиртными напитками,  использование  лекарственных препаратов во всех случаях совершается незаметно для потерпевших,  и  здесь,  конечно, нет нападения, а значит, нет и разбоя» (Е.Каплан. Возможен ли разбой без нападения? (спорный вопрос квалификации) // Соц. законность. 1990. № 12,  с.56).

П.Агапов отмечает, что «достаточно сложным является вопрос о том, любое ли физическое насилие может быть составной частью нападения при бандитизме», и высказывает аналогичное мнение: «Вряд ли можно говорить о нападении, если насилие выражено не в форме непосредственного физического воздействия нападающего на потерпевшего, а применено путем отравления или усыпления, когда потерю певший не подвергается грозящей опасности и у него отсутствует возможность обороняться». Аналогичного   мнения   придерживается   и А.В.Наумов, считающий, что «такая рекомендация нуждается в конкретизации. Одно дело, когда потерпевшему насильно вводят в организм указанные вещества для приведения его в беспомощное состояние и облегчения завладения его имуществом. В этом случае такой способ ничем не отличается, например, от удара потерпевшего по голове, парализующего его сопротивление. И там, и здесь есть нападение как неотъемлемый компонент разбоя. Другое дело, когда те же, к примеру, одурманивающие вещества вводят в его организм обманным путем (например, незаметно добавляют в спиртное). Конечно, нападение здесь явно отсутствует. Содеянное следует квалифицировать как преступление против жизни или здоровья (в зависимости от последствий) и кражу (если потерпевший был приведен не просто в беспомощное состояние, но и не осознавал происходящее — завладение преступником его имуществом)»  (Наумов А.В. Практика применения Уголовного кодекса Российской Федерации: Комментарий судебной практики и доктринальное толкование / Под ред. Г.М. Резника. — М., 2005. С. 367—368).

 

 О соотношении понятий «нападение» и «насилие», «применение насилия». 

О соотношении понятий «нападение» и «насилие», «применение насилия» в составе разбоя исследователи высказывают две основные точки зрения. Первая: нападение и насилие при разбое - не равнозначные понятия. Так, А.Гравина, С.Яни пришли к выводу, что «разбойное нападение следует рассматривать как создание опасности применения насилия, которое, исходя из конкретной обстановки, было объективно реально, независимо от того, осою знавал ли этот факт потерпевший или нет, а также осуществление в отношении потерпевшего действий, направленных против его жизни и здоровья» (А.Гравина, С.Яни. Правовая характеристика нападения как элемента объективной стороны разбоя // Сов. юстиция. 1981. № 7. С. 19).

Б.В.Волженкин считает, что «насилие или угроза применения насилия в составе разбоя — лишь один из элементов нападения, включающего в себя другие действия» (Волженкин Б.В. Вопросы квалификации краж, грабежей и разбоев, совершенных с целью завладения личным имущестю вом граждан. — Л., 1981. С. 16).

По мнению С.Кочои, «в составе разбоя “нападение” и “применение насилия” согласно закону - самостоятельные, хотя и взаимосвязанные действия… Нападение, как правило, связано с насилием, однако возможно насилие и без нападения». Однако в преступлениях, совершаемых с прямым умыслом, насилие без нападения невозможно (М.П.Редин).  Полагается,  что  последняя  точка  зрения  -  спорная.

 

И вторая, господствующая точка зрения: нападение при разбое есть не что иное, как применение насилия к тому, у кого похищается имущество. Г.А.Кригер высказал мнение о том, что «одновременное указание в законе и на нападение, и на насилие объясняется неудачной редакцией закона» (Кригер Г.А. Ответственность за разбой. — М., 1968. С. 14).  С ним солидарна Н.Иванцова.

П.С.Матышевский отмечает: «Хотя закон определяет разбой посредством указания на два рода действий, избираемых виновным, — нападение и насилие, сущность их одна. Это двуединый способ завладения государственным или общественным имуществом. Поэтому вряд ли можно установить, как это пытаются сделать некоторые авторы, четкие юридические критерии, позволяющие разграничить понятия “наппадение” и “насилие”… Нападение при разбое предполагает личное столкновение виновного с лицом, в ведении, владении или под охраной которого находится социалистическое имущество, либо с другими лицами, применив насилие к которым виновный стремится достигнуть своих целей. Нападение немыслимо без насилия, и, следовательно, понятие “нападение” предполагает  “насилие”» (Матышевский П.С. Ответственность за преступления против социалистической собственности. — Киев, 1983. С. 81—82). Термин  «нападение» не значился в определении разбоя, содержавшегося в УК Эстонской ССР, согласно которому разбоем признавалось применение насилия, опасного для жизни и здоровья, либо угроза непосредственным применением такого насилия с целью завладения государственным или общественным имуществом и присвоения его (ст.90).

Р.Д.Шарапов признает верным определение юридической природы нападения как одного из способов физического насилия и приходит к выводу, что «понятия “нападение” и “насилие” с уголовно-правовой точки зрения не тождественны. Если насилие является преступным деянием, то нападение характеризует способ деяния». К другим способам физического насилия он относит тайное, обманное или с использованием доверия потерпевшего причинение ему физического вреда.

А.В.Наумов считает, что объективная сторона разбоя характеризуется действием — нападением с применением  насилия,  опасного для жизни или здоровья (такое действие можно отнести и к характеристике способа совершения этого преступления, и, следовательно, указанный признак его объективной стороны можно назвать действием - способом). А П.Агапов утверждает, что «далеко не всегда и не всякое насилие имеет форму нападения. Нападение включает в себя главной составной частью применение  или  возможность  применения  насилия… Нападение является одной из форм применения физического насилия. Существую ют и иные формы, в частности тайное, обманное или с использованием доверия потерпевшею го причинение ему физического вреда».

Обе  точки  зрения  нельзя  признать  обоснованными, -  считает  М.П.Редин,  поскольку они носят, к сожалению, предположительный либо эпигонский характер и покоятся исключительно на догматическом анализе состава разбоя. Ключом для познания уголовно-правового содержания этих признаков состава разбоя может служить только научный подход, каковым является учение о стадиях осуществления преступного намерения, основные положения которого должны соответствовать действительности.

Более того, в последние годы в юридической литературе появились публикации, содержащие предложения, направленные на еще большее «упрощение» конструкции состава разбоя. Так, А.И.Марцев, В.В.Векленко пришли к выводу, что «объективная сторона данного состава преступления (разбоя) выходит за рамки нападения, но всегда связана с применением насилия к потерпевшему при завладении имуществом… Поскольку разбой смыкается с применением насилия, момент его окончания следует связывать… с моментом применения физического либо психического насилия». Они предлагают сформулировать состав разбоя так:

«Завладение чужим имуществом с насилием или угрозой применения насилия» (Марцев А.И., Векленко В.В. Совершенствование уголовного законодательства об ответственности за разбой // Российский юридический журнал. 1994. № 2, с.34-35).

Автор этой  публикации  считает,  что такая  формулировка  снимет  многие  споры  в   правоприменительной  практике,  и  будет  более  правильно отражать разбой как  преступление  против  собственности. Этот  состав преступления  станет  логически и  закономерно однообъектным.

Р.Д.Шарапов, А.И.Бойцов, О.В.Белокуров также предлагают исключить из законодательной дефиниции разбоя признак нападения с заменой его указанием исключительно на применение насилия, опасного для жизни или здоровья, либо угрозу применения такого насилия в целях хищения чужого имущества. При этом Р.Д. Шарапов поясняет, что «указания на насилие и угрозу его применения будет достаточно для описания насильственных действий в соответствующих составах преступлений… Характерно, что пример реализации подобного решения уже имеется. В ст.321 УК РФ законодатель отказался от признаков “нападение” и “терроризирование”. Теперь дезорганизация нормальной деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества, выражается в угрозе применения насилия либо в самом насилии. Но еще ранее такая точка зрения нашла поддержку у законодателей бывшей Эстонской ССР. В ст.141 УК ЭССР объективная сторона разбоя  определялась  как  “применение  насилия, опасного для жизни или здоровья, либо угроза непосредственным применением такого насилия». 

О.В.Белокуров предлагает сформулировать диспозицию ч.1 ст.162 УК РФ следующим образом: «Разбой, то есть применение насилия, опасного для жизни или здоровья, либо угроза применения  такого  насилия  в  целях  завладения чужим имуществом» (Белокуров О.В. Международное и национальное уголовное законодательство: проблемы юридической техники // Материю алы III Междунар. науч.-практ. конф., состоявшейся на юрид. фак. МГУ им. М.В. Ломоносова 29—30 мая 2003 г. / Отв. ред. В.С. Комиссаров. — М., 2004. С. 83).

Аналогичные предложения вносят А.Успенский и А.П.Козлов  (Успенский А. О недостатках определений некоторых форм хищения в новом УК // Законность. 1997. № 2. С. 36; Козк лов А.П. Учение о стадиях преступления. — СПб., 2002. С. 151—152).

 Н.Иванцова, П.Коробов пошли еще дальше. Первая предлагает сформулировать диспозицию ч.1 ст.162 УК РФ так: «Разбой, то есть хищение чужого имущества, совершенное с применением насилия,  опасного  для  жизни или здоровья, либо с угрозой применения такого насилия»; а второй — так: «Разбой, то есть хищение чужого имущества путем нападения, совершенного с применением насилия, опасного для жизни или здоровья, либо с угрозой применения такого насилия»  (Коробов П. Разбой как типичная форма хищения // Уголовное право. 2006. № 1. С. 36).  При этом Н.Иванцова констатирует, что «исключение из состава разбоя признака нападения не является “изобретением велосипеда”. Уголовные кодексы некоторых зарубежных государств определяют состав разбоя только по признаку применения насилия или угрозы его применения», ссылаясь при этом на соответствующие нормы УК Швейцарии, УК Голландии. И далее: «В Уголовном кодексе Республики Беларусь 1999 году основной состав  разбоя  формулируется   как   “насилие либо угроза применения насилия с целью непосредственного завладения имуществом”».

 

Некоторые исследователи в качестве дополнительных доводов в подтверждение необходимости законодательных новаций относительно конструкции состава разбоя приводят «невозможность добровольного отказа на стадии исполнения» и неоправданное сужение применительно к разбою возможности использования института добровольного отказа от преступления. Эти предложения стали следствием следующих причин:

- неразвитости учения  о  стадиях  осуществления преступного намерения;

- известных трудностей доказывания разбоя в судебно-следственной практике;

- пресечения соответствующими органами в большинстве  случаев  деятельности  разбойников после применения ими насилия в отношении потерпевших в целях хищения чужого имущества.

 

Однако новый подход законодателя к конструированию состава разбоя (ч.1 ст.162 УК РФ) и предложения вышеперечисленных авторов не имеют под собой научного обоснования,-  считает  М.П.Редин,  их нельзя даже признать рациональными, отвечающими требованиям эффективной борьбы с этим опасным преступлением. Как верно отмечает А.И.Бойцов, «по способу совершения разбой — наиболее опасное преступление из числа хищений, ибо изъятие имущества в данном случае осуществляется через насилие над личностью, чреватое причинением вреда ее здоровью либо даже смерти. Это же обстоятельство объясняет и усеченность состава разбоя, коренящуюся в том давнем историческом прошлом, когда запреты, налагаемые с течением времени на набеги дружин (а позднее — шаек лихих людей) и образовавшие понятие разбоя, были направлены в основном на ограждение личности, т.е. носили не столько проимущественный, сколько антинасильственный характер».

С  такой  точкой  зрения  вряд  можно  согласиться. 

 

Традиционно в российском уголовном законе при описании состава разбоя использовались термины «нападение» и «насилие». Возможно, это было связано с их общеупотребительным значением в русском языке. Слово «нападение» является отглагольным существительным, производным от глагола «напасть». Напасть — значит, в частности, выступить против кого-нибудь, чего-нибудь с целью разгрома, уничтожения, нанесения ущерба. Следовательно, термин «нападение» означает выступление против кого-нибудь, чего-нибудь с целью разгрома, уничтожения, нанесения ущерба. Термин «насилие» означает, в частности, принудительное воздействие на кого-нибудь, что-нибудь, а признак «соединение нападения с указанным насилием либо угрозой его применения» — скрепить, связать одно с другим  (Ожегов С.И. Словарь русского языка / Под ред. Н.Ю. Шведовой. 18юе изд., стереотип. — М., 1986. С. 329—330, 334, 646).

Выражение «нападение с целью завладения имуществом, соединенное с насилием, опасным для жизни и здоровья лица, подвергшегося нападению, или с угрозой применения такого насилия» означает выступление с целью завладения имуществом, связанное с принудительным воздействием,  опасным  для  жизни или здоровья лица, подвергшегося нападению, либо с угрозой применения такого принудительного воздействия.

М.П.Редин  указывает: «Научное обоснование законодательной конструкции состава разбоя и его применения заключается в следующем. Все хищения, независимо от их способа, являются преступлениями, совершаемыми с прямым умыслом. Законодательное конструирование составов хищений и их применение должны быть подчинены основным положениям учения о стадиях осуществления преступного намерения. При условии рассмотрения анализируемого преступного деяния как материального состава преступления хищение чужого имущества путем применения насилия, опасного для жизни или здоровья, либо с угрозой применения такого насилия, как и всякого другого хищения, осуществляется в две стадии:

1) умышленное создание условий для исполнения хищения чужого имущества путем применения насилия, опасного для жизни или здоровья, либо с угрозой применения такого насилия. Умышленное создание условий для исполнения преступления — такая стадия осуществления преступного намерения, в результате которой лицо нападает на объект преступления;

2) исполнение хищения чужого имущества путем применения насилия, опасного для жизни или здоровья, либо с угрозой применения такого насилия. Исполнение преступления — такая стадия осуществления преступного намерения, в процессе которой лицо совершает посягательство на объект преступления и непосредственно приводит преднамеренное в исполнение. Эта стадия включает в себя не только общественно опасные действия (бездействие), но и причинную связь, наступление общественно опасного последствия. Следовательно, эта стадия состоит их двух фаз: 1) умышленные действия (бездействие), непосредственно направленные на исполнение преступления; 2) непосредственное приведение преднамеренного в исполнение. Именно с момента нападения на намеченный лицом объект, сопряженного с умышленными действиями (бездействием), непосредственно направленными на исполнение преступления, начинается эта стадия осуществления преступного намерения — исполнение преступления.

Вопрос о понятии «нападение» в науке и юридической практике спорный, что объясняется неразвитостью учения о стадиях осуществления преступного намерения. Несомненно, правильный ответ лежит в плоскости этого учения. В контексте предлагаемой мною концепции  стадий  осуществления  преступного  намерения понятие «нападение» может быть сформулировано следующим образом. Нападение лица на объект преступления с целью причинения ему общественно опасного вреда — это такая деятельность лица по реализации преступного намерения, при помощи которой должны быть осуществлены умышленные действия (бездействие), непосредственно направленные на исполнение преступления, т.е. это оконченное умышленное создание условий для исполнения преступления».

Как известно, «всякая деятельность включает в себя цель, средство, результат и сам процесс деятельности» (Философский энциклопедический словарь. — М., 1983. С. 151),  поэтому диспозиция состава разбоя в УК РСФСР 1960 года означала следующее. Это такая деятельность по реализации преступного намерения, при помощи которой должны быть осуществлены действия (бездействие), непосредственно направленные на применение насилия, опасного для жизни или здоровья, или угрозу применения такого  насилия с целью завладения имуществом. Это оконченное умышленное создание условий для осуществления действий (бездействия), непосредственно направленных на применение насилия, опасного для жизни или здоровья, или угрозу применения такого насилия с целью завладения имуществом.

 

Непосредственному  приведению  преднамеренного в исполнение предшествует посягательство на объект преступления. Вопрос об объеме понятия «посягательство» издавна вызывал не менее острые споры. Так, в германской литературе одни ученые отождествляют понятие посягательства с покушением, другие считают понятие покушения более широким, а третьи полагают, что это понятие объемлет и приготовительные действия, непосредственно примыкающие к покушению  (Уголовное уложение: Объяснение к проекту редакционной комиссии. — СПб., 1895. С. 32).

 

 В последнее время высказано множество мнений относительно понимания понятия посягательства на объект  преступления,  особенно применительно к посягательству на жизнь работника милиции  или  народного  дружинника — ст.191 УК РСФСР (Редин М.П. О конструкции составов преступлений, предусмотренных статьями 277, 295, 317 УК РФ // Следователь. 1999. № 2. С. 30—32). Правильным является понимание посягательства как всякой деятельности, при помощи которой преднамеренное должно быть непосредственно приведено в исполнение  (Уголовное уложение: Объяснение к проекту редакционной комиссии. С. 31—32).

 Вопрос о понятии «посягательство», использованном законодателем, в частности, в ст.37 «Необходимая оборона» УК РФ, в науке и юридической практике по-прежнему вызывает большие споры, но правильное его понимание лежит в плоскости  учения  о  стадиях осуществления преступного намерения.

Различие между терминами «нападение» и «посягательство» очевидно (Редин М.П. Преступления по степени их завершенности: Моногр. — М., 2006. С. 24—26), поэтому ошибочным представляется утверждение А.Н.Попова о том, что «разбой, с точки зрения конструкции состава преступления, признается оконченным в момент посягательства»   (Попов А.Н. Преступления против личности при смягчающих обстоятельствах. — СПб., 2001. С. 268). Общее, что объединяет их, — это то, что они звенья одной цепи. Название этой цепи — осуществление преступного намерения, но место нахождения нападения и посягательства различно: вначале совершается нападение, а затем посягательство.

Неточными представляются утверждения В.В.Орехова о том, что «понятие посягательства нельзя полностью отождествлять с понятием нападения. Первое может выражаться не только в нападении, но и в других действиях, не связанных с нападением (например, побег из-под стражи, уничтожение или повреждение имущества, незаконное пересечение границы). Вполне обоснованно Н.Н.Паше-Озерский отмечал, что только весьма условно можно назвать нападением нарушение лицом государственной границы, кражу и многие другие преступления, тогда как необходимая оборона против таких деяний вполне возможна и допустима»  (Орехов В.В. Необходимая оборона и иные обстоятельства, исключающие преступность деяния. — СПб., 2003. С. 53). Эти утверждения обусловлены узким пониманием признака «нападение», которое фактически отождествляет нападение с посягательством. Название этой цепи — осуществление преступного намерения, но место нахождения нападения и посягательства различно: вначале совершается нападение, а затем посягательство.

Ввиду известной сложности, спорности и практической важности необходимо остановиться на усеченных составах преступлений, представляющих собой разновидность формальных составов. К усеченным составам преступлений относятся, в частности, разбой (ст.162 УК РФ); посягательство на жизнь государственного  или  общественного  деятеля (ст.  277);  посягательство  на  жизнь  лица,  осуществляющего правосудие или предварительное расследование (ст.295); посягательство на жизнь  сотрудника  правоохранительного  органа (ст. 317).

По мнению В.В.Мальцева, «необходимость уголовно-правовой защиты нематериальных интересов от преступных посягательств — основная причина  создания  формальных  составов преступлений» (Мальцев В.В. Пределы учета преступных последствий при конструировании санкций уголовно-правовых норм и назначении наказания: Автореф. дис. канд. юрид. наук. — Свердловск, 1981. С. 5, 16).

 Б.С.Никифоров пришел к выводу, что  «речь  здесь  в  действительности идет  не  о  незавершенной  преступной  деятельности, а о действиях, нарушающих особые, самостоятельные интересы, которые законодатель, конструируя эти составы, стремился пою ставить под охрану; следовательно, речь в этих случаях идет о действиях, в указанном смысле полностью завершенных.  Обычно  эти  действия, подобно формальным преступлениям, порождают  вредные  последствия  прежде  всего в   политической,   моральной,   организационной и т. п. областях»   (Никифоров Б.С. Объект преступления по советскому праву: Автореф. дис. д-ра юрид. наук. — М., 1956. С. 25-26).

Какими причинами обусловлена необходимость  законодательного  установления  усеченных составов преступлений? Преступлениями, предусмотренными статьями 277, 295, 317 УК РФ, причиняется вред их непосредственным основным объектам — соответственно политической системе как основной части конституционного строя России, интересам правосудия, нормальной деятельности сотрудников правою охранительных органов и военнослужащих по охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности. Само посягательство на жизнь соответствующих лиц (а это есть всякая деятельность, при помощи которой преднамеренное их убийство должно быть непосредственно приведено в исполнение), независимо от дальнейших преступных действий посягателей по непосредственному приведению преднамеренного убийства в исполнение, означает причинение нематериального вреда этим правоохраняемым объектам. Непосредственный дополнительный объект — жизнь соответствующих лиц.

Таким образом, диспозиции статей 277, 295, 317 УК РФ построены законодателем по отношению к непосредственным основным объектам по принципу формальных составов преступлений, по отношению к непосредственным дополнительным объектам — по принципу усеченных составов преступлений.

Еще одной причиной установления усеченных составов преступлений является необходимость усиления борьбы с теми или иными видами преступных деяний и предотвращения причинения общественно опасных последствий. Усеченные составы характеризуются тем, что, формулируя их, законодатель признает преступление оконченным тогда,  когда  деяние, прямо направленное на объект, охватываемый умыслом виновного, еще не совершено, но объект уже ставится в явную опасность причинения ему ущерба. От формальных составов преступлений усеченные отличаются тем, что прямым умыслом лица охватываются не только действия, входящие в диспозицию уголовною правовой нормы, но и дальнейшие, направленные на тот же объект действия, и их результат (Дурманов Н.Д. Стадии совершения преступления по советскому уголовному праву. — М., 1955. С. 44). Представляется      неэффективной,      прежде всего с точки зрения необходимости предотвращения  причинения  вреда,  опасного  для  жизни и здоровья потерпевшего, конструкция состава разбоя в УК РФ — нападение в целях хищения чужого имущества, совершенное с  применением насилия, опасного  для  жизни  или  здоровья (ч.1 ст.162). К тому же такая конструкция нею основательна. Нападение не может быть совершено с применением насилия, поскольку последнее  является  непосредственным  приведением преднамеренного в исполнение (наряду с изъятием и обращением чужого имущества в пользу виновного или других лиц). Применению насилия предшествует  посягательство,  а не нападение, т. е. посягательство в целях хищения чужого имущества может быть сопряжено с применением насилия. Применение насилия, а тем более причинение ущерба личности лежит за пределами юридического момента окончания разбоя  (Редин М.П. Рец. на кн.: Владимиров В.А., Ляпунов Ю.И. Ответственность за корыстные посягательства на социаю листическую собственность // Правоведение. 1987. № 5. С. 111). В УК РСФСР правильно было зафиксировано: «Нападение с целью хищения чужого имущества, соединенное с насилием, опасным для жизни и здоровья».

Конструкция состава разбоя содержит два несовместимых признака - нападение и применение насилия, поскольку они не тождественны и совершаются разновременно. Такая конструкция абсурдна.

 

Возможны ли при осуществлении усеченных составов преступлений приготовление и покушение? Многие исследователи и судебная практика придерживаются  точки  зрения, что приготовление применительно к усеченным составам преступлений возможно.

Ярославским областным судом К. осужден по ч.1 ст.30, пунктам «а», «в», «г» ч. 2 ст. 162 УК РФ. Он признан виновным в том, что совершил приготовление к разбою на Ш. Судебной коллегией по уголовным делам Верховного суда РФ в кассационном порядке приговор в части квалификации содеянного К. оставлен без изменения.

 

Для  начала  следует  обратиться  к  основным  понятиям  теории  уголовного  права  касательно  термина «покушение».

          Покушение на преступление – умышленные действия (бездействие) лица, непосредственно направленные на совершение преступления, если при этом преступление не было доведено до конца по независящим от этого лица обстоятельствам (ч. 3 ст. 30 УК)  практически исключены.  Либо  стадия  приготовления  расценивается  как  стадия  покушения.

     Признаки покушения:

• совершается действие (бездействие), непосредственно направленное на совершение преступления;

• преступление не доводится до конца по независящим от лица обстоятельствам;

• совершается только с прямым умыслом.

     Виды покушения по степени завершенности деяния:

• оконченное покушение – покушение, при котором лицо полностью совершило все действия, которые оно считало необходимыми для доведения преступления до конца;

• неоконченное покушение – покушение, при котором лицо не выполнило всех тех действий, которые, по его мнению, были необходимы для окончания преступления.

        Виды покушения по степени годности:

 •  покушение на негодный объект – покушение, когда лицо направляет свои действия на определенный объект, но его действия в силу допускаемой ошибки в действительности не посягают на избранный им объект и не причиняют ему вреда;

 • покушение с негодными средствами – использование виновным орудий или средств, которые объективно не могут причинить вреда объекту уголовно-правовой охраны и вызывать наступление желаемого результата.

(Разбой  с  применением  пневматического пистолета,  без  изъятия  денежных  средств  квалифицирован  как  оконченный  состав  преступления. 

https://sud-praktika.ru/precedent/456200.html).

 

Тем не менее,  ошибка в объекте может истолковываться по-разному, и обозначенную нами в примере ошибку можно именовать и как покушение на негодный объект (если лицо полагает, что причиняется вред объекту, который в действительности отсутствует). Однако покушение на негодный объект имеет место в тех случаях, когда по умыслу виновного его посягательство совершается на реальный объект, но фактически его действия не затрагивают этого объекта и не могут причинить ему ущерб. И, как полагает В.Н. Курченко, покушение на негодный объект всегда наказуемо в тех же пределах, что и обычное покушение, так как действия виновного хотя и не способны были в данном конкретном случае причинить вред объекту, но тем не менее бесспорно представляют по своему характеру общественную опасность

(http://www.consultant.ru/law/podborki/pokushenie_na_negodnyj_obekt/).

Статья: Мнимое преступление или фактическая ошибка?
(Хилюта В.В. "Уголовное право", 2018 год,  № 1).

       

 Относительно возможности совершения покушения при осуществлении усеченных составов  преступлений  мнения  исследователей  разделились: одни считают возможным  покушение, в частности, на разбой (по УК РСФСР 1926 и 1960 годов)  (Гугучия М.Б. Ответственность за разбой по советскому уголовному законодательству. — Сухуми, 1958. С. 47; Тишкевич И.С. Приготовление и покушение по советскому уголовному праву (понятие и наказуемость). — М., 1958. С. 207—208; Кригер Г.А. Ответственность за разбой. С. 22; Гаухман Л.Д. Указ. соч. С. 106—107),   другие (к ним относится и Редин  М.П.) — нет в силу особенностей его законодательной конструкции   (Панько К.А. Добровольный отказ от преступления по советскому уголовному праву. Воронеж, 1975  г., с.с.93-94).

 Н.Д.Дурманов считал  «невозможным  оконченное   покушение на разбой, поскольку момент нападения на человека с целью завладения имуществом путем применения насилия или угрозы насилием уже образует   состав   оконченного   преступления». В материалах судебно-следственной практики отсутствуют  случаи  квалификации   покушений на разбой (по УК РСФСР 1926 и 1960 годов).

А.П.Козлов полагает, что «при существующем (ч.1 ст.162 УК РФ)  окончании разбоя в целом невозможно покушение». 

А.И.Рарог отмечает: «Покушение на разбой, как правило, невозможно: до начала нападения речь может идти только о приготовлении, а с первого акта нападения разбой является оконченным преступлением (усеченный состав преступления)»  (Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации с постатейными материалами и судебной практикой / Под ред. С.И. Никулина. — М., 2000. С. 482).

А.В.Корнеева поддерживает А.И.Рарога и верно утверждает, что при совершении такого преступления с усеченным составом, как разбой, когда само действие составляет оконченный состав преступления, покушение невозможно  (Корнеева А.В. Теоретические вопросы квалификации преступлений: Учеб. пособие / Под ред. А.И. Рарога. — М., 2006. С. 103).

 А.И.Ситникова высказала мнение, что возможно выделение покушения на разбой, поскольку нападение и насилие (правильно — нападение и насилие, применение насилия) не тождественные понятия, следовательно, при разбое вероятно нападение без насилия (правильно — при разбое нападение соединено с насилием, но совершается без применения насилия), что и следует считать покушением на разбой (Ситникова А.И. Оконченное и неоконченное хищение при трансформации умысла и видоизменении способа // Уголовное право: стратегия развития в XXI веке. — М., 2005. С. 194—197). Действительно, мнение А.И.Ситниковой подтверждается судебной практикой, так как абсурдная конструкция состава разбоя такую точку зрения провоцирует.

  Пример:  По приговору Брянского областного суда П. осужден, в частности, по ч. 3 ст. 30, пунктам «а», «в», «г» ч. 2 ст. 162 УК РФ. По этому же делу осуждены М., Д., З. и др. П. признан виновным в покушении на разбой, совершенном группой лиц по предварительному сговору, с незаконным проникновением в жилище с применением оружия и предметов, используемых в качестве оружия.

М., осужденный по этому же делу за разбойное нападение, совершенное в составе организованной и руководимой им банды, а также за другие преступления, подыскивая очередной объект для нападения, узнал от знакомого П. о С., который, занимаясь продажей валюты, постоянно имел  дома  крупные  суммы  денег. М. предложил П., а также Д. и З., присутствовавшим при разговоре, один из которых являлся участником  банды,  совершить  нападение на квартиру С., на что те, в том числе П., согласились.

По разработанному  плану  преступления П. указал квартиру С. и остался внизу у подъезда для наблюдения за обстановкой. Д. позвонил в квартиру и с целью проникновения в нее попросил С. обменять доллары США. Последний, открывая замки, в дверной глазок увидел, что один из преступников надевает маску, и не открыл дверь, стал кричать, что вызовет милицию. Испугавшись, соучастники убежали.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного суда РФ приговор оставила без изменения. По протесту первого заместителя Председателя Верховного суда РФ Президиум Верховного суда РФ приговор и определение в отношении П. изменил: его действия переквалифицированы с ч.3 ст.30, пунктов «а», «в», «г» ч. 2 ст. 162 УК РФ на ч. 5 ст. 33, ч. 3 ст. 30, пункты «а», «в», «г» ч. 2 ст. 162. При этом Президиум в постановлении указал следующее. Суд, установив в приговоре факт соучастия П. в покушении на разбой, вместе с тем не конкретизировал вид соучастия. Между тем из дела видно, что П. не участвовал в совершении действий, составляющих объективную сторону преступления, а лишь указал объект нападения и исполнял роль наблюдателя за окружающей обстановкой во время совершения преступления непосредственными исполнителями.

Однако Е.В.Благов не соглашается с квалификацией этих действий как покушение на разбой. Он отмечает: «Попытка совершить разбойное нападение, закончившаяся всего лишь звонком в дверь квартиры  потерпевшего,  который,  заметив  в  глазок, как один из преступников надевает маску, дверь не открыл и стал кричать о вызове милиции, а соучастники, испугавшись, убежали, квалифицирована со ссылкой на ч.3 ст. 30 УК РФ. При приведенных обстоятельствах содеянное за пределы приготовления к разбою не выходит, так как прибытие на место совершения преступления означает не более чем создание одного из условий для совершения преступления»  (Благов Е.В. Применение уголовного права (теория и практика). — СПб., 2004. С. 189).

 

В юридической литературе фигурирует мнение, что общественная опасность разбоя определяется характером непосредственных объектов посягательства, которыми являются собственность и здоровье потерпевшего, а также двойной мотивацией преступления - корыстной и насильственной  (Матышевский П.С. Уголовно-правовая охрана социалистической собственности в Украинской ССР.- Киев, 1972. С. 102, 103; Кригер Г.А. Квалификация хищений социалистического имущества.- М., 1974. С. 126, 127; Владимиров В.А. Квалификация похищений личного имущества.- М., 1974. С. 60, 61; Тишкевич И.С. Уголовная ответственность за посягательства на социалистическую собственность.- Минск, 1984. С. 66, 67).

Таким образом, разбой можно рассматривать как своеобразный процесс, началом которого является момент создания реальной опасности применения насилия, а завершением - полное завладение имуществом, с получением возможности распоряжаться им по своему усмотрению (Владимиров В.А., Ляпунов Ю.И. Ответственность за корыстные посягательства на социалистическую собственность.- М., 1986. С. 112). Иначе говоря, до того момента, пока преступник не завладел имуществом, его действия продолжают, по сути, оставаться незаконными, реально таящими в себе опасность насилия. И хотя de facto разбой рассматривается оконченным составом преступления уже в момент применения насилия (физического или психического) к потерпевшему, фактически он длится до того, пока преступник не завладеет имуществом, т.е. приобретет полное господство над похищенным.

В то же время приведенный нами пример не является типичным - напротив, абсолютное большинство разбоев являются для виновных результативными: они изымают чужое имущество и обращают его в свою пользу или пользу третьих лиц  (П.Коробов. Разбой  как  типичная  форма хищения.  «Уголовное  право»,  2006  г., №  1,  с.34). В таком случае, можно ли на одну чашу весов ставить:  а) факт применения насилия к лицу и, как следствие этого, - завладение его имуществом и б) применение насилия (например, нападение) без потери имущества для потерпевшего?

Фактически же получается, что в настоящее время такого рода деяния (разные по содержанию) уравнены (Коробов П.В. Некоторые вопросы совершенствования норм об ответственности за преступления против собственности и за должностные преступления // Современные разновидности российской и мировой преступности: состояние, тенденции, возможности и перспективы противодействия / Сб. науч. тр.- Саратов, 2005. С. 430-438),  и имеющиеся отличия в части стадий совершения преступлений на квалификации не сказываются. Вряд ли в данном случае можно говорить о справедливости уголовного закона.

 

Законодательная конструкция разбоя как усеченного состава практически исключает ответственность за покушение на это преступление, что делает невозможным и обоснование добровольного отказа от совершения данного противоправного деяния.  Такое  мнение  поддерживают П.Козлов и П.Коробов.  

Хотя  И.П.Редин  считает,  что  их  доводы, касающиеся невозможности добровольного отказа на стадии исполнения и неоправданного сужения применительно к разбою возможности использования института добровольного отказа от преступления также нельзя признать основательными. Предотвращение причинения вреда здоровью потерпевшего либо даже смерти является основным обстоятельством, обусловливающим необходимость конструирования состава разбоя по принципу усеченного  (М.П.Редин.  Разбой (понятие,  конструкция  состава). 

 

Пример: Поздно вечером П., Щ. и Ю. подкараулили возвращавшегося домой Л. Окружив Л., они под угрозой применения тяжкого насилия потребовали отдать им находящуюся на Л. золотую цепочку. Однако Л. сказал П., Щ. и Ю., что если они заберут у него цепочку, то он в свою очередь сообщит об этом своему брату, который является "смотрящим" района, и им не поздоровится. Узнав о данном факте, П., Щ. и Ю. не стали прибегать к насилию, связанным с завладением имуществом Л., и ретировались с места событий.

С позиции сегодняшнего дня П., Щ. и Ю. необходимо признать виновными в совершении разбоя, ибо Л. была предъявлена угроза применения насилия, опасного для жизни и здоровья с целью непосредственного завладения имуществом, а в такой ситуации разбой надлежит расценивать как оконченный состав преступления.

Резюмируя вышеизложенное, можно выдвинуть первую посылку, суть которой видится в том, что при решении вопроса о моменте окончания разбоя первостепенное значение должно придаваться не факту применения физического или психического вреда личности, а факту завладения имуществом и появлением в этой связи реальной возможности пользоваться и распоряжаться похищенным имуществом.

В связи с этим весьма интересны следующие примеры:

Гражданин Т. был осужден за разбой. Под угрозой пистолета он остановил Е. и потребовал снять обувь. Убедившись, что туфли очень поношены, Т., обращаясь к находившейся с ним женщине, сказал: "Тебе эти туфли не пойдут". Нанеся Е. удар по лицу, он приказал ей бежать домой и не оглядываться. В процессе расследования было установлено, что Т., встретившись со своей сожительницей Б., решил сделать ей подарок - преподнести хорошие туфли и именно из этих побуждений совершил разбойное нападение с применением оружия  (Владимиров В.А. Квалификация похищений личного имущества.- М., 1974, с.128).  Такие  действия должны  квалифицироваться  как  покушение  на  разбой.  Однако,  по  нынешнему  УК  РФ  они квалифицируются  как  оконченный  разбой,  что не  соответствует  объективной реальности.

В иной ситуации М. и К., полагая, что С. каждый день ходит на работу и обратно с портативным компьютером Notebook, подкараулили его, нанесли несколько ударов, и, угрожая ножами, потребовали отдать им компьютер. Однако на месте они выяснили, что это простой кейс, а вовсе не Notebook. Убедившись в этом, М. и К. швырнули кейс С. и удалились.  Здесь  строго  по науке  уголовного права  -  покушение  на негодный  объект.  Однако,   по  нынешнему  УК  РФ  такие  действия квалифицируются  как  оконченный  разбой  по  ч.2  ст.162 УК  РФ,  что не  соответствует  объективной реальности.

 

Безусловно, ни у кого из  практиков  нынешнего  правосудия  России не возникнет сомнений, что при действующей диспозиции Уголовного кодекса в двух вышеприведенных случаях мы имеем дело с оконченным составом разбоя. С другой стороны, реальный имущественный ущерб ни Е., ни С. причинен не был, своего имущества они не лишились. И если уж исходить из того, что при совершении хищения предполагается уменьшение имущественной массы со стороны потерпевшего и ее обретение виновным, то в этой связи при условии, что разбой (как и остальные формы хищения) будет признан материальным составом, говорить об оконченном хищении - разбое будет неуместно.

 

А  как  квалифицировать действия  нападавших,  когда  налет  совершен не  на  ту  квартиру,  где  находились  планируемые  к  похищению  ценности,  после  чего  нападавшие  ушли  без  какого-либо  имущества? 

А  как  квалифицировать действия,  когда  нападение  было  совершено не  в  целях  хищения,  но  после  избиения,  например,   конкурентов,  что-то из  нападавших  отрыто  забрал  дорогостоящие  часы  у  одного из  потерпевших?

В  нынешней  судебной  практике  все  квалифицируется  как  оконченный  разбой.  Однако  такая  квалификация не  объективна  и  несправедлива. 

 

        Разбой  в  науке  уголовного  права  России  от  материального состава преступления необоснованно перешел  к  формально-усеченному составу,  что  стало устоявшимся  мнением  в  теории  и  закреплено  несправедливой  судебной практикой.  Радует,  что  изложенное мною  мнение   поддерживается  все  же  значительной  частью  ученых  в  России,  что дает  надежду  верить  в  то¸ что   деградация  в  правосудии  России  остановится, наука  уголовного права   со  временем  снова оживет  и  пойдет  вперед  по пути  к  законности  и  справедливости  по  отношению  к  человеку. 

 

 

Адвокат

                                                           М.И.Трепашкин

 

 

7  июня  2021 года.

 

 

 

Публикации  по  теме:  

https://wiselawyer.ru/poleznoe/23289-razboj-usechennogo-materialnomu-sostavu-prestupleniya

https://www.ex-jure.ru/law/news.php?newsid=647